Бессмертный комический проект «Нью-Васюки», созданный комбинаторским умом гениального Остапа Бендера в преддверии межгалактического шахматного турнира, продолжает свою пророческую антиутопическую жизнь. Проект модернизации Самары в исполнении «Ленгипрогора» вполне заслуживает наименования «Нью-Самара». Но хватит ли у инвесторов денег, чтобы «уничтожить» старую Самару? О чём хотят предупредить самарские архитекторы в своём открытом письме Николая Меркушкина и Дмитрия Азарова? Почему публичные слушания по новым Правилам застройки и землепользования превратились в откровенный балаган? Об этом и не только об этом в актуальной профилактической беседе в студии «Засекина» поведал член правления регионального отделения Союза архитекторов РФ Юрий Астахов.

 

- Какие мысли и чувства вызывает у вас так называемый проект модернизации старой Самары за авторством «Ленгипрогора». Какая мутация ждёт исторический город? Если этот проект будет осуществлён, сможем ли мы каким-то образом идентифицировать наш город? Вы лично встревожены этим проектом с торговыми центрами, зеркальными фасадами многоэтажек, конгресс-холлом, дворцом бракосочетаний? Вас вообще хоть кто-то из чиновников спрашивал об этом?

- Я не встревожен, я скорее озадачен, не более того. Я вспоминаю слова преподавателя, лекции которого я слушал, Алексея Гутнова. У него было очень хорошее высказывание: глупость всесильна, если бы она не стоила так дорого, она завоевала бы весь мир. Так вот в данном случае так уж сильно беспокоиться за нашу Самару не стоит. Говорят, что там всё снесут... Денег не хватит. Эти какие-то резкие движения очень дорого стоят. Поэтому огромная цена защищает нас от... Глупость, может быть, громко сказано... От непрофессиональных решений.

- Вы почти цитируете Карамзина... Опосредованно так... Помните, свирепость российских законов смягчается их всеобщим неисполнением...

- Ну, может быть, да. Но это другая наша тема...

- Тем не менее, вот возник «Ленгипрогор»... Уже Ленинграда нет, а слово «Ленгипрогор» есть. Вспоминается какой-нибудь былинный герой, который в нетрезвом состоянии может наворотить чёрт-те знает что. Но вспоминается мне ещё одна история. Этот год начался с публичных слушаний новых Правил застройки и землепользования в Самаре. Почему сама эта процедура проходила столь идиотично? Всё это было похоже на фильм Эльдара Рязанова «Гараж». Мы знаем все слово «Нью-Васюки», теперь хочется произносить слово «Нью-Самара»…

- Правила землепользования и застройки - это необходимый документ. Остро необходимый. Чем раньше их примут, тем лучше будет. Мы, всё сообщество, остро в них заинтересованы. Потому что это даст какие-то рычаги управления. Хотя, когда говорят, что хаос или порядок - это неправду говорят. Потому что и сейчас есть правила. Не такие уж плохие правила сейчас существуют. Новые правила просто их уточняют. А существующие правила действуют. И, к сожалению, все проблемные участки, все проблемные здания, которые возникли и которые вызывают негативное мнение общественности, построены в нарушение тех правил, которые существуют. Сейчас мы готовим документ для департамента, где мы пишем, что главное не только правила прописать, но и механизм их выполнения. Были правила. По этим правилам очень многих зданий в этом городе не должно быть. Тем не менее, они есть. И то, что вы сказали по законам... Жёсткие законы компенсируются необязательностью их исполнения. Это чётко иллюстрирует ситуацию. Правила, действительно, очень жёсткие. Например, до Полевой у нас максимальная высота застройки - 15 метров, 5 этажей. О чём это говорит? О том, что ни один инвестор на таких условиях на эту территорию не зайдёт. Просто обманутые дольщики, отселение и так далее... Там уже сложился совершенно другой масштаб застройки. Поэтому эти ограничения просто нелепы... То же самое касается застроенных территорий микрорайонов. Там тоже ограничение - 40 метров. То есть 12 этажей, 16 уже не поставишь. Опять-таки мы отсекаем инвесторов. А когда говорят, что мы будем развивать застроенные территории без инвесторов... Это невозможно.

- Там, где уже возникла другая градостроительная реальность, должны измениться и правила, но - самое печальное, что и там, где их соблюдение необходимо, они тоже беспардонно нарушаются...

- Конечно. Вы правы... Надо посмотреть там, где действительно это необходимо. То есть жёсткость применить не сплошь, а выборочно. Там, где действительно какие-то фрагменты сохранились, там, где это остро необходимо. И опять у нас вот это слово - «этажность». Почему этажность? У нас каждый раз этажами считают. Это непрофессионально, в общем-то. На самом деле экономическим показателем качества застройки, её масштаба является плотность. Не этажи, а плотность. То есть можно высокую плотность получить, не имея высоких этажей. И наоборот. Даже высотная застройка порой очень неэффективной становится. Плотность - показатель. Если мы об эстетике говорим, опять-таки не высота всё определяет. Может быть прекрасное высотное здание, может быть совершенно полное уродство пятиэтажное. Так сказать, масштаб. Другие понятия: соразмерность, масштаб...

- В советское время нам много подарили пятиэтажных и четырёхэтажных уродцев в старом городе. На площади Куйбышева...

- Совершенно верно. Они пятиэтажные. Они всего лишь пятиэтажные. По закону они вполне применимы здесь. То есть совершенно другие критерии здесь должны быть. А мы вот всё время: высота, этажность, высота, этажность. Да причём здесь этажность?..

- Юрий Евгеньевич, то, что в самарской мэрии, в частности, нет полноправного градостроителя, даже не буду говорить архитектора, - о чём это говорит? Вот появился Стадников. Это было исключением и удивлением. И долго он там не продержался. К тому же у него не было никаких внятных полномочий. Он был такой самарской «королевой». Молодой, активный, грамотный человек...

- Это его плюсы, несомненно...

- И не похож на скудоумного чиновника. Это как-то должно было утешить. Но и сам он терзался тем, что фактически бесправен. Сейчас вообще нет такого человека. Это о чём говорит? Это сознательный выбор? Не нужен в нынешней ситуации градостроитель-профессионал?

- Да нет. Конечно, нужен. Градостроительство без градостроителей... Ну, вот последние лет пятнадцать или даже больше всё наше градостроительство ведётся без специалистов. Да, архитекторы там есть. Но они не решают принципиальных задач. Они как оформители выступают. Да, мы работаем. Так сказать, а деваться куда? Конечно, работают. Другой профессии у них нет. Поэтому они должны работать. Более того, даже когда не хочется делать... Мы с коллегами встречаемся. С Алексеем Герасимовым в том числе. И ему не нравится, и мне не нравится. Нас вроде как конкурентов используют. Альтернатива... Но мы начинаем с ним: а если он откажется, и я откажусь, кого возьмут? Более сговорчивого. Вот и всё.

- Это вопрос риторический. Я со многими архитекторами говорил об этом. С тем же Стадниковым. Он сказал, что сами архитекторы виноваты. Они столько лет прогибались, продавались, пугались. И с ними не считаются. Ну, не считаются совсем никак. Это действительно так? Или как-то считаются?

- И так, и так. Виталий в силу молодости немножко так абсолютизирует некоторые моменты. Будь он более, так сказать, опытным, наверное, он бы дольше продержался...

- Пластичным...

- Нет, не то чтобы пластичным. У него такие суждения категорические не только в области, скажем так, администрации, но и по отношению к коллегам. Это его молодость...

- Но это максимализм необходимый...

- Я оцениваю его действия всё-таки положительно... По большому счёту, когда вот сравниваешь его промахи и удачи, удачи перевешивают.

- Юрий Евгеньевич, и тем не менее. Сами архитекторы виноваты, как профессиональная корпорация...

- Виноваты или не виноваты? И так, и так. С одной стороны, в той ситуации, в которой нас обвиняют часто, мы абсолютно не виноваты. Мы виноваты в том, что мы не сумели консолидироваться, не сумели отстоять свои позиции. Но эта проблема не только у архитекторов. Что, у медиков другая ситуация? У педагогов другая?

- Нет, но ещё такой момент. Есть такая фраза: я же предупреждал, я говорил. Вы меня не послушали, но хотя бы совесть моя чиста, я вам всё откровенно сказал. Я вот не помню даже таких жестов... Даже метафорических проклятий из уст архитекторов на головы чиновников и бизнесменов, всей этой всластно-строительной мафии, я не помню...

- Понимаете, мы Самару воспринимаем по моделям, я не знаю, Венеции, Санкт-Петербурга и так далее. В общем-то, в Самаре каких-то таких панорам, перспектив не сложилось. Она эклектична. В этом её очарование. Она вся локальна. И защита памятников так же должна происходить локально. То есть сохранять надо памятники, средовые моменты какие-то, участки, фрагмент Ленинградской...

- У нас есть около ста пятидесяти замечательных зданий. По-разному замечательных...

- Да и ста пятидесяти-то нет...

- Но их надо сохранить без всяких спекулятивных оговорок?

- Да. А у нас что происходит?

- Они исчезают. Как тот же дом Маштакова, например...

- Согласен с вами. А у нас в списке сколько их? Мы защищаем полторы тысячи. В результате вот эти сто пятьдесят погибают из-за тех полутора тысяч, которые мы написали туда...

- Они погибают не только из-за этого всё-таки...

- Ну, в том числе из-за этого...

- Их уничтожают бизнес-аппетиты и невменяемость...

- Есть, конечно такое...

- Аппетиты бизнеса, связанного с властью...

- А разве есть бизнес, не связанный с властью? В России?

- Нет... Это одно и то же практически.

- Это близко очень.

- Вернёмся к «Ленгипрогору». Вот приезжают люди из Петербурга-Ленинграда, всё знают, рисуют эту невероятную штуку. А здесь как будто бы туземцы. Может быть, действительно туземцы в колонии? И к нам приезжают вот эти колонизаторы. И легко, не спрашивая, переформатируют город... Я так понимаю, что ни с кем не консультировались, не разговаривали. Мне кажется, что у нас в Самаре, ну, семь-восемь очень профессиональных архитекторов есть, кого стоит послушать...

- Больше есть... С нами не то что не разговаривали, нас не то что не знакомили с этим проектом...Я с августа месяца пытаюсь с господином... Забываю всё время фамилию...

- С Перелыгиным?

- С Перелыгиным пытаюсь связаться. Мы по телефону раз пять или шесть говорили. Каждый раз всё перекладывается. Он ссылается то на господина Баранникова, то прямо на губернатора. Дескать, он лицо подневольное. Он бы проект показал, но вот надо...

- Но ему запретили...

- Не то что запретили. А вот, дескать, пока мы недоработали. На самом деле якобы был открытый конкурс. Когда и где? Кто его видел? Его никто не видел... Можно было бы сообщить об этом конкурсе в Союз архитекторов. Но эта тенденция, к сожалению, существует. Так же, как и конкурс на площадку ЗиМа, где несколько самарских бригад попытались поучаствовать, но их не приняли...

- Там тоже фантастические победители...

- Там сложности есть. Там неожиданные сложности есть. К разговору о памятниках. С точки зрения памятников, на территории ЗиМа сделать ничего нельзя. Думаете, там какие-нибудь памятники есть? Нет. Но эта территория накрывается охранной зоной одного из памятников. Никогда не догадаетесь, какого. Дома со слонами, который находится в нескольких километрах. Это тоже, по-моему, «Ленгипрогор» делал нам вот такие охранные зоны. То есть вроде бы защищают, а на самом деле это профанация...

- Да, но это отдельная тема. Дом со слонами тоже съедается  окружением ...

- Так вот и надо от окружения защищать. Сам памятник защищать, в первую очередь его сохранять. Ведь на капитальные памятники никто не посягает. Потому что они сами по себе материальной ценностью обладают. Так вот вкладывайте... Сто пятьдесят памятников! На сто пятьдесят у нас хватило бы и бюджета, и всего. Они бы сами себя защищали. Никто же челышевский дом не собирается сносить. Потому что он сам ценностью обладает. Бельгийское посольство. Тоже никто его никогда не снесёт, хотя вокруг там крутятся, крутятся. Ну, капитальное, хорошее здание. Как его снесёшь? Не снесёшь его. Сама стратегия должна быть другой...

- Юрий Евгеньевич, я знаю, что вы на многих конкурсах побеждали именно в номинации «Экологическая архитектура», «Экологическое жильё»...

- Это давно было...

- Ну, неважно. Не бывает давно для архитектора. Режиссёры ставят фильмы - лучшие! - раз в десять лет. С точки зрения экологии, старый город, вообще Самара что из себя представляет? Насколько этот город приемлем для жизни?

- Абсолютно приемлем. Две реки вокруг города идут. Что можно лучше представить? Даже вот иногда посмотрите, когда ветер идёт со стороны Новокуйбышевска. Там два нефтеперерабатывающих завода. Оттуда дым идёт. Идёт, идёт... Доходит до Волги или до Самарки, поднимается вверх и уходит в сторону...

- Охранная зона...

- Сама река защищает город...

- Тем не менее, возвращаясь к этому проекту, что вас там больше всего тревожит? Или вы просто хотите, чтобы сначала вам показали это?

- Пусть хотя бы покажут. Первое. Во-вторых, сама ситуация, когда открытый конкурс, о котором никто не знает. Почему «Ленгипрогор»? Да, «Ленгипрогор» - это когда-то была очень известная фирма. Но от неё остался, я думаю, один только бренд.

- А господин Перелыгин что-то из себя представляет как градостроитель?..

- Нет, минуточку. Начнём с того, что он вообще не архитектор.

- Менеджер?

- Ну, да. Он, насколько я знаю, а у меня такие непроверенные сведения, был просто работником министерства регионального развития. Вот в этом министерстве, так сказать, был менеджером. Возможно, он опытный менеджер. Замечательно всё. Но он не является архитектором... У «Ленгипрогора»есть удачные известные работы по Иркутску. Пять гектаров там было. И там местные архитекторы как раз работали. Хорошо сработали, удачно, всё замечательно. Аналогичная работа у него была в Питере. В Питере госпожа Матвиенко его поддерживала, но потом вместе с Охта-центром это всё закрылось. Поэтому в Питере у него неудачный опыт.

- И в Питере, я знаю, такая скандальная ситуация была. Общественность не щадила в оценках проект «Ленгипрогора».

- Совершенно верно. Общественность другая. Она не пропустит.

- А как бы вы оценили самарский проект со всеми этими зеркальными зданиями, какой-то старой крепостью невероятной с дворцом бракосочетаний и конгресс-холлом?

- Все были просто в ужасе от этого эскиза. В проекте, который я сейчас смотрел в текстовой части, они сильно отошли от прежних решений. Рекламную часть сделали с цифрами какими-то очень наивными, подсчётами прибыли и так далее... очень непрофессиональная работа была. После этого всё-таки специалисты в значительной степени привели этот документ в порядок. Раньше там был канал прокопанный. Сейчас нет. Сейчас это называется пруд, через который запланированы мосты. Я сразу литературу вспоминаю: на мосту бабы чем-то торговать будут...

- Манилов Николая Васильевича...

- Да, вот всё оттуда. Немножко наивно. Хотя пруд возможен. Канал - это было бы просто преступление. А пруд возможен. Так же, как и цифры. То назывался миллион, вернее, до миллиона квадратных метров с этой площадки. Сейчас 290 тысяч...

- Но всё равно большое число в этом пространстве...

- Ну, 290 тысяч выдержим. Там территорию развивать надо на месте промышленных территорий....

- Юрий Евгеньевич, если бы вот эта задача была поставлена, в том числе, перед самарскими архитекторами, градостроителями, она была бы выполнена точнее? Почему она вообще не поставлена?

- Традиция...Плохая традиция...

- Как будто выбирают тех, кому не жалко. Я сейчас опускаю политические, финансовые и прочие вещи. Нет доказательств, поэтому я их опускаю...

- Здесь упрёк опять-таки самарским архитекторам, всем нам то есть. Мы очень пассивны. Господин Перелыгин приехал, сделал презентацию, очаровал, так сказать, губернатора, он стал даже его советником по градостроительству. Человек с техническим образованием... Ну, ладно. Это вопрос другой. Здесь наша вина. Мы не сумели что-то представить губернатору аналогичное. Но с другой стороны, это, в общем-то, нарушение закона. Это площадка. На неё должен быть конкурс, архитектурный конкурс. Прежде чем разрабатывать какие-то детальные вещи надо сделать конкурс, так полагается по закону...

- И какая-то экспертиза же должна быть профессиональная. Даже после конкурса.

- Обязательно. Не губернатор должен оценивать - при всём к нему уважении. Не его это задача. Принимает решение он, конечно. Но он должен выслушать мнение экспертов сначала.

- Юрий Евгеньевич, вот эти новые «Нью-Васюки» в Самаре проходят под лозунгом «Ударим автопробегом по бездорожью», то есть мы ударяем футболом по стагнации провинциальных городов. Скажите, от чемпионата мира по футболу Самара выиграет или проиграет?.. Доходит, мне кажется, до комических вещей. И архитектуру, и образование, и медицину мы спасём благодаря футболу. Вы верите, что мундиаль поможет сдвинуть с мёртвой точки развитие города?

- Нет, это не панацея, конечно. Смешно говорить. Но это определённое оживление строительной отрасли. Само по себе это позитивное явление. Другое дело, что считать, что это прямо нас спасёт и выручит - ну, нет, конечно. Но тем не менее, это дополнительные мощности. Те же строительные мощности поднимаются.

- Но приходят в основном иногородние компании...

- Не только иногородние, но и иностранные...

- Да, и иностранные...

- Дело в том, что это имеет объективный характер, потому что даже, предположим, эскизное проектирование, архитектурный проект можно было бы выполнить своими силами. Всё-таки это наш институт делал - ТеррНИИгражданпроект. А вот рабочее проектирование... Здесь необходим определённый опыт.

- Так уничтожит, как испуганно говорят многие представители самарской общественности, старую Самару «Ленгипргор»?

- Не надо так трагично всё представлять. Потому что, ещё раз, любые непрофессиональные действия дорого стоят. Денег не хватит, чтобы снести старую Самару. Что такое снести? Это значит, отселить людей. А где деньги? Тот же пресловутый конгресс-холл. А деньги где на него? Дворец бракосочетания, конгресс-холл - это всё замечательно, но где деньги? Их нет. Такого количества, во всяком случае...

- Ваш прогноз: что всё-таки удастся сделать?

- Сам проект, во-первых, хотелось бы увидеть. Я думаю, что он сейчас более, так сказать, привлекательным будет. Посмотреть надо. Само внимание к этой территории замечательно. Я думаю, что, посмотрев его, мы, может быть, дадим какие-то альтернативные предложения. Скорее всего, мы будем обращаться к губернатору. И будем его самого и цитировать.

- Каковы ваши ближайшие шаги. Я имею в виду архитекторов, правление Союза, самарскую общественность...

- Во-первых, мы пишем сейчас открытое письмо по правилам застройки. Мы как раз не то что их критикуем - мы даём предложения, которые бы позволили эти правила сделать, во-первых, более открытыми, более правильными и эффективными, и, во-вторых, отработан будет механизм. Потому что механизм, который заложен сейчас в правилах, - это механизм очень сомнительный. Мы хотим как раз сделать нормальный. С тем, чтобы город стал инвестиционно-привлекательным. Да, качество проектов должно быть выше. Должно быть больше возможностей. Мы должны работать оперативнее... Если у города не будет инвестиций, он будет умирать... Когда говорят вот: закрыться, не строить ничего... Это значит - умереть... Жить на помойке тоже нельзя...

- Но, к сожалению, часто и помойка остаётся, и исчезают один за другим замечательные домики Каменные, каменно-деревянные. Мне кажется, одна из самых замечательных улиц Самары - это улица Венцека. Её надо, конечно, переименовать - вернуть ей не только двойное, а просто первоначальное имя. Я бы там оставил мемориальную табличку, что этого Венцека разорвали граждане Самары, когда пришли белочехи. Надо это помнить. Но в каком состоянии сейчас эта улица - от атлантов до других таких колоритных особнячков. Это же руины...

- Необходим механизм сохранения памятникв, средовых участков. Необходимо определить, какие возможности есть у города. Надо активно искать варианты, откуда взять деньги. Желающие найдутся наверняка...

- Но нужно же этим заниматься, а не симулировать. Какие-то здания, может быть, продать нужно на жёстких условиях. Что-то продать, на что-то найти деньги...

- Программа, нужна нормальная программа сохранения. Не вот эти, извините, проекты охранных зон и прочая ерунда. Нужна реальная программа, которая отвечала бы современным требованиям. Наша деятельность в области охраны памятников напоминает даже не прошлый век. Эпоха другая...

Сейчас у нас будет открытое письмо и к Николаю Иванговичу, и к господину Азарову. Наш губернаторпроизводит впечатление достаточно искреннего человека...

- Вменяемого?..

- И вменяемого вполне. Он большой специалист по сельскому хозяйству... Он говорил, что Самара должна питаться своим молоком, своей картошкой. И он приводил слова Косыгина, когда строили шоколадную фабрику. Косыгин сказал: «Самарцы справятся». Я вот хочу, чтобы Николай Иванович Меркушкин имел в виду не только молоко, не только картошку, но и интеллектуальную деятельность...

- То есть вы предлагаете девиз такой - «Самарцы справятся»?

- Да, самарцы справятся. Прямо из его послания.

- Юрий Евгеньевич, Азаров, а может всё-таки Хинштейн, наконец-то услышал, что в Самаре пора ставить памятник основателю города князю Засекину. После всех смешных, комичных, разных по качеству и по юмору скульптур... Но конкурс проведён спешно, по-дилетантски, по-любительски. Если мы ставим знаковый, едва ди не главный памятник, то нужны, наверное, и скульпторы известные или неизвестные, но тоже определённого уровня. И в связке со скульптором должен быть архитектор... Победил проект Саркисова. Он, может быть, самый профессиональный скульптор из участвовавших в конкурсе. Но его проект - это проект позапрошлого века...

- Скульптура хорошая. Но мне она показалась скорее интерьерной. То есть вот идея конгресс-холла... Хорошо бы поставить её прямо в помещении... Конгресс-холл - эта мечта нашего губернатора... Вот в фойе конгресс-холла этот памятник очень хорошо бы смотрелся. Как раз такая реалистичная вещь. Для города чуть сложнее. Тем более что мы говорим: памятник Засекину. Ведь никто не знает, каким он был. Ничего не сохранилось. Ни внешности, ничего... Поэтому, по идее, мы знак должны поставить факту основания города. То есть это какая-то, возможно, даже совершенно точная...

- Это памятник Самаре до известной степени...

- Конечно. Там люди были, которые любили этот город. То есть какая-то более абстрактная идея должна быть воплощена... Условия этого конкурса, как обычно, писали художники. Поэтому и писали модель в масштабе. Почему там не участвовали архитекторы, никто? Потому что там прописаны те условия, которые выполняют только профессиональные скульпторы. Даже художник, он может нарисовать. Необязательно ему модель лепить... Увидеть пространство, нарисовать можно было даже, так сказать, живописным методом. У нас неплохие живописцы есть. Они могли представить это. Нет, там чётко было прописано всё именно под скульпторов и ни под кого другого.

- Ваш прогноз: будет эта скульптура? Квазипамятник? Памятник-памятник?

- Сложно сказать, потому что на этого скульптора возложили обязанности, несвойственные ему: поиск места, чуть ли не руководство строительными работами и так далее. Это сложно представить...

- Я понимаю, что Самара - нищий, скромный город. Но не настолько же? Огромный город, входит в пятёрку самых привлекательных и живых. Памятник основателю - это же как бы подарок любимому человеку. Ну, нельзя его делать также, как теннисистку поставили за драмтеатром. И Александр Евсеевич Хинштейн хвалится, что ни одной бюджетной копейки не потрачено. Так громко и так дёшево, как с Буратино...

- Хорошо об этом Татьяна Толстая сказала…

- Очень хорошо...

- Ну, вот да, эти реалистичные скульптуры нужны, они оживляют, но это не памятники вообще. Это городской дизайн. Иногда удачный, иногда не очень...

- Это как статуэтки на книжных полках у нас...

- Совершенно верно. Они должны быть, они оживляют пространство. Другое дело, с Буратино... Чуть-чуть бы его в карманчик поставили, чтобы он не задевал прохожих...

- Носом нечаянно может и проткнуть нетрезвых самарцев...

- Да и трезвых. Там всего-навсего надо было сделать немножко карманчик... И опять вот: кампанейщина. Вот это вот непрофессионализм опять-таки.

- Но с Засекиным нельзя так делать. Вот таким экономным способом. Ещё Саркисова заставят и спонсоров найти.

- Может быть. Бывает и такое...

- Всё-таки поставят эту конную хоругвь?

- Я думаю, что когда выберут место, какое-то обсуждение ещё будет...

- Всё-таки хотелось бы внятного, вменяемого концептуального обсуждения...

- Конечно.

- Юрий Евгеньевич, так получилось, что этот год начался со смерти Вагана Гайковича Каркарьяна. Что мы потеряли с уходом этого человека? В последние годы он перестал бояться. Будут у нас такие фигуры, которые просто перестанут бояться и просто будут в лицо говорить то, что они думают, знают и чувствуют? И Николаю Ивановичу, и Перелыгину, и Хинштейну...

- Надеюсь, что это будут не только общественные работники, но что такие слова начнёт говорить главный архитектор. Каким был Алексей Григорьевич Моргун. Последний архитектор, который мог и секретаря обкома послать, высказать ему всё начистоту. И ничего - терпели. Вот последний наш такой знаковый. Как и Ваган Гайкович. Он состоялся даже в большей степени именно как активный общественный деятель. Пожалуй, даже вот эта его деятельность, может быть, перевешивает его проектную деятельность. Да, он был хороший архитектор. Много сделал. Но эта деятельность была, так сказать, традиционной. А здесь он как защитник, как человек поднимающий болевые проблемы, был незаменим. И в этом качестве он, на мой взгляд, сделал даже больше.

- В этой ситуации «Нью-Самары» с Мундиалем будет ли настоящий главный архитектор в Самаре? Вот вы вспомнили Моргуна. Но его нет. Много лет...

- Вот говорили, что в комиссии по ПЗЗ были четыре архитектора - Александр Аксарин, Баранников, Стадников и разработчик Игорь Галахов. Вроде бы четыре архитектора. На самом деле нет, не было там архитекторов. Потому что Стадников там был, как главный архитектор города. Аксарин был как представитель министерства культуры. Баранников как заместитель министра. Они были там всё-таки и как чиновники... Это не в упрёк им сказано...

- Просто они были несвободны...

- Совершенно верно. Так же, как вчера мы сидели... Корякин, бывший главный архитектор Самары, и Сергей Хандогин, бывший главный архитектор Новокуйбышевска. Хандогин сказал, да, до какого-то момента мы можем высказывать, а в какой-то момент мы должны выполнять команды...

- Корпоративная этика...

- Обязательно. Поэтому должны быть независимые архитекторы. Обязательно. Вот то, что мы пишем в правилах застройки, мы хотим зафиксировать, что любой проект, которые идёт через комиссию, через слушания, должен проходить независимую экспертизу. Мы смотрели мониторинг по отзывам людей на правила застройки. 90% людей ничего не поняли. Для чего они голосовали, не голосовали - никто ничего не понял...

- Это было так проведено, чтобы никто ничего не понял. Прокатить, продавить, а потом уже отдельно посчитать...

- Да, формально. А слушания - это важнейший инструмент. Это единственный инструмент, который остался. Так для того, чтобы люди понимали, они должны знать, они должны получить информацию: вот что хочет инвестор, вот его поддерживают и вот независимая экспертиза. Чтобы люди могли сопоставлять. Как суд присяжных...

- У нас в рамках этих ПЗЗ слушания ещё больше микшируются. Им оставлен необязательно рекомендательный характер...

- Нет, они всегда носили рекомендательный характер. На самом деле принимает решение глава города. Но он должен учитывать это мнение. И если люди получают квалифицированное заключение экспертов, а делается наоборот - это противозаконно. Тогда они могут обращаться в суд и куда угодно. Они будут понимать свои права. Понимать, где нарушены их права...

- Но у нас такой экспертизы нет. Вы верите, что она возможна?..

- Она должна быть независимая. Потому что, когда комиссия назначает должностных лиц... Это зависимые люди, потому что им ставят условия определённые. Это должна быть независимая экспертиза. И единственная организация, которая может этим заниматься, это и есть общественная организация, то есть Союз архитекторов. И мы будем настаивать на этом механизме. Именно настаивать. Не просить. Выполнения закона можно требовать.

- Причём предельно жёстко. И здесь стесняться нечего. Эта стеснительность напоминает уже предательство.

- Пожалуй.

Беседовал Сергей Лейбград